Асоціація психіатрів України

 

С. Глузман

КОСТЕР ИЗ НЕНУЖНЫХ КНИГ

Знакомый политолог как-то за чашкой чая заметил, что мы постепенно и неуклонно возвращаемся в средневековье. Он высказал следующие аргументы: восстановление вассальных отношений, где сюзерен (не важно, российский или заокеанский) полностью контролирует жизнь страны;  ликвидация независимой от власти судебной системы;  установление социальных  норм, удобных для сюзерена, но сомнительных в начале 21-го века.

Я пришел в практическую психиатрию сначала студентом, затем врачом в тусклые годы брежневской стагнации, когда в каждой советской психиатрической больнице переполненность пациентами была такой, что на каждой больничной кровати «валетом» лежали двое пациентов, прежде не знавших друг друга. Запах в отделениях, грубость санитаров… и одновременно удивительное сопереживание больным медицинских сестер, тихих и таких же как пациенты бесправных.

Что-то менялось. Тогда в психиатрию шли работать умные, развитые и сочувствующие пациентам молодые мужчины и женщины. Кто-то не выдерживал в первые месяцы, уходил в иную медицинскую специальность. В 60-ые годы прошлого века в советской психиатрической системе жесткой рукой академика Снежневского устанавливалась единая школа диагностики с так называемой «вялотекущей шизофренией» Сопротивлялись немногие. Здесь, в Украине пытался отстоять здравый смысл киевский профессор Иосиф Адамович Полищук. Пытался, но и он вынужден был замолчать. Во всем СССР воцарилась монополия московской школы.

Ростки цивилизованной, объективной, доказательной диагностики гасились. Ведущие психиатры СССР и их многочисленные подпевалы иронизировали над попытками врачей и психологов внедрять в практику психологические тесты. С высоты своей диагностической интуиции над  тестами иронизировал и сам Снежневский. Но трава новаций прорастала и сквозь асфальт… В Киеве мудрый психиатр, с трудом достававший специальную литературу на немецком языке профессор Вадим Блейхер подготовил первую в ССР книгу о тестах. Кощунственную книгу, которую отказывались печатать государственные издательства в СССР. Других тогда не было. С трудом Блейхер нашел щелочку. В Ташкенте. Он прежде помог с диссертацией узбекскому номенклатурному чиновнику.

Потом был я. Наивный, романтически мыслящий начинающий психиатр, выступивший против злоупотреблений в политических целях в СССР. В той же советской Украине.

Вскоре после меня харьковский психиатр Анатолий Корягин вошел в психиатрическое диссидентство. И так же сел на 10 лет.

Вспоминаю с горечью. Не только о прошлом. Горюю о настоящем и будущем. Когда-то мечтал быть добрым доктором, посильно помогающим психически больным людям. Не сложилось, был наказан карательными органами и надолго изъят из нормальной жизни. Прошли годы, но я остался прежним. В независимом украинском государстве сумел объединить моих коллег, создав Ассоциацию Психиатров Украины. Нам помогали наши западные коллеги. Советами, книгами, деньгами. Американцы, европейцы. Лучшие из лучших.

Так было. Сегодня украинская психиатрическая система возвращается в реалии 19 века. Больные, не имеющие доступа в психиатрические учреждения, умирают на улице. Другие, не имеющие медикаментозной поддержки, в бреду и галлюцинациях нападают на безвинных, убивают их.
Знаю, страшное сравнение: тогда государством управлял Брежнев. Сегодня – Зеленский. Из больниц увольняют клинических психологов, другой «вспомогательный» персонал. Ухудшается качество лечения пациентов, поскольку нет денег на современные эффективные медикаменты. Исчезают возможности реабилитации. Уже сокращают и врачей.

А мы прежде с помощью своих западных коллег издали 130 лучших в современном мире книг по нашей специальности. Сами перевели, издали и бесплатно распространили. В них, этих книгах, знания, навыки, технологии лечения и реабилитации. Зачем?.. Мы ведь возвращаемся в 19-ый век.
Молодой коллега, тяжело, эмоционально переживающий реалии в своей вымечтанной в студенческие годы профессии, пришел ко мне со словами: «Можете считать меня предателем, но я уезжаю. Здесь всё беспросветно». А потом, прощаясь со мной в эмоциях, воскликнул: «Перед отъездом я соберу по одному экземпляру изданные вами, Семен Фишелевич, книги и сожгу их демонстративно на площади перед офисом президента. Это будет костер из ненужных, бесполезных в этом государстве книг!»

Понимаю, он это не совершит. Эмоции… А его скорбная идея преследует меня более месяца.